Программы построения психологии как самостоятельной науки

Страница 9

Психическое - один из уровней сигнальной регуляции поведения. Таков важнейший вывод Сеченова. Руководствуясь им, он поставил в “Элементах мысли” (1878) задачу “согласить Гельмгольца со Спенсером”, т.е. объяснить развитие познавательной деятельности органов чувств, исходя из эволюционного учения, из принципа адаптации организма к внешней среде.

Адаптация предполагает двигательную активность, органом которой служит мышца. Но мышца, по Сеченову, не только рабочий орган и не только орган, осведомляющий мозг о результатах действия. Она является также инструментом познания среды. Ее сигналы передают самую достоверную информацию о внешнем мире, его пространственно-временных координатах. Производимые посредством мышцы операции сравнения, анализа, синтеза и являются теми “элементами мысли”, из которых строится интеллектуальная деятельность.

Новаторский характер конкретно-научного анализа Сеченовым мышечной чувствительности определялся его философской позицией, твердой защитой материалистической теории познания. В начале 90-х годов он опубликовал серию статей (“Впечатления и действительность”, “Предметная мысль и действительность” и др.), в которых выступил против субъективизма, превращающего чувственно познаваемый мир в мираж, созданный нашей нервно-психической организацией. Во втором издании Элементов мысли (1903) Сеченов подчеркивал, что к категории недоступных органам чувств реальностей должны быть отнесены все акты сознания, какого бы порядка они ни были.

Так завершилась напряженная полемика Сеченова со сторонниками субъективного метода. Явления сознания недоступны органам чувств. Но этот бесспорный факт приверженцы субъективной психологии превратили в краеугольный камень учения о “внутреннем зрении”. Их аргументация гласила: поскольку психическое не воспринимается посредством органов чувств, должен существовать другой орган (или способ) его познания. Для Сеченова недоступность психических процессов непосредственному чувственному восприятию означала. что они, подобно таким реальностям внешнего мира, как движение Земли вокруг своей оси или вокруг Солнца, познаются только опосредованно.

В основу психологического познания Сеченов положил генетический метод - исследование развития сложных психических форм из элементарных. Высшие интеллектуальные и волевые действия выводились из общих начал рефлекторной теории, притом не умозрительно, но опираясь на факты. Какая же эмпирия имелась в распоряжении Сеченова? Ведь физиология, почти ничего не знавшая о головном мозге, не могла здесь ему помочь. Главный материал, которым оперировал Сеченов, - развитие поведения ребенка от простейших хватательных и глазодвигательных рефлексов до речемыслительных и нравственно-волевых актов. Картину эволюции поведения Сеченов воспроизводил, используя содержательные и детальные наблюдения за ребенком. “Сочинить” эти наблюдения он, конечно, не мог. Литература по психологии ребенка (работы Дарвина, Прейера и др.) появились лишь в конце 70-х - начале 80-х годов. Поэтому можно предположить, что он сам вел систематическое и целенаправленное изучение психического развития детей от младенчества до юношеского возраста. При этом Сеченов не только на десятилетие опередил исследователей по детской психологии, но и ввел в общую психологию, отправляясь от детской, новые объяснительные понятия, в частности принцип, который в дальнейшем был назван принципом интериоризации.

Сперва мысль (типа умозаключения) выражается в реальных действиях организма, в его прямых, открытых “жизненных встречах” с предметами окружающего мира1. Затем, пройдя эту школу, она “свертывается, становится внешне незаметной”, но сразу же возникает при каждой новой встрече с этими предметами. Видимость ее бесплотности, бестелесности Сеченов объяснял тем, что производимые мышцами операции сравнения, анализа, синтеза не осознаются индивидом из-за слабости мышечных ощущений. Что касается воли и Я, то эти психические образования, согласно сеченовской трактовке, также результатинтериоризации, но уже не отношений индивида к вещам, а его отношений к другим людям. “Ребенок делает тьму движений с чужого голоса, по приказанию матери или няньки; образы последних по необходимости должны представляться ему какими-то роковыми силами, вызывающими в нем действия, и раз это осознано, мерка переносится и на случаи действий, вытекающих из своих собственных, внутренних побуждений, причем эквивалентом приказывающей матери или няньки может быть только Я, а никак не смутное желание, не имеющее с матерью и нянькою ничего общего”. По образцу людей, регулировавших своими командами его действия в первую пору жизни, ребенок выкраивает представление о самом себе как внутреннем центре, откуда исходят собственные команды. Так возникает иллюзорное представление о том, что первоисточником волевых актов является ничем не обусловленное Я.